Одной из тем «Дня открытых данных» в Москве стала открытость некоммерческих организаций. На круглом столе эксперты обсудили, как публикация открытых данных способствует развитию некоммерческой сферы.

В круглом столе приняли участие:

• Бахмин Вячеслав, эксперт КГИ, член Оргкомитета Общероссийского гражданского форума
• Шадрин Артем, директор Департамента стратегического развития и инноваций Министерства экономического развития Российской Федерации
• Долгин Борис, советник ректора НИУ ВШЭ,  научный консультант Polit.ru
• Бегтин Иван, директор АНО “Информационная культура”
• Кокорин Дмитрий, директор по развитию Международного общества «Мемориал»
• Новоселов Виталий, руководитель отдела по связям с общественностью Комитета гражданских инициатив

Модератором дискуссии выступил Василий Буров, соучредитель АНО “Информационная культура”, член экспертного совета Правительства РФ.

Публикуем выдержки из диалога экспертов о том, какие данные должны быть опубликованы и в каком формате. Каковы причины того, что некоммерческие организации сейчас не  публикуют в формате открытых данных  информационные продукты, которые получают в результате своей деятельности. Какие навыки, компетенции и ресурсы требуются от некоммерческих организаций, чтобы начать этот процесс и какова должна быть мотивация.

Василий Буров: Некоммерческие организации в своей деятельности производят много разных интересных данных. Зачастую эти данные впоследствии теряются для общества. Например, пока у организации есть финансирование, деятельность ведется, а когда финансирование заканчивается, организация своими силами не может поддерживать проект.

Второй момент связан с тем, что часто НКО в своей деятельности дублируют друг друга. У них могут быть разные цели, задачи, проекты, но так или иначе для осуществления этих проектов им нужно что-то выяснить, собрать данные. Когда это происходит, одна организация дальше делает свой проект, а другая остается перед необходимостью проделать те же самые действия и собрать данные еще раз. Она тратит на это время, средства, силы, ресурсы, которые отвлекаются от того, чтобы сделать что-то более важное.

НКО не делают свои данные открытыми по различным причинам: в каких-то случаях из-за нехватки ресурсов, в каких-то из-за недостаточного понимания технической и юридической стороны вопроса. Мы решили поговорить о том, что можно сделать, чтобы ситуацию исправить и как это сделать.

У нас есть своя гипотеза ответа – мы уже начали проект по разработке технологического ресурса для размещения открытых данных НКО и создаем базу для юридического обеспечения этого процесса – шаблоны лицензий, рекомендации к оформлению и прочее. Мы в начале пути и поэтому хотели поговорить с вами о том, как сделать так, чтобы этот путь был результативный и главное нужный и полезный НКО.

Хочу дать слово Борису Долгину, который изучал ситуацию, анализировал, какая информация сейчас уже размещается некоммерческими организациями и что важно сохранить. Это дискуссионная вещь. Ведь вопрос не столько в том, чтобы сохранить материалы, которые потом будут разбирать историки, сколько в том, чтобы получить данные, стимулирующие последующую работу на основе этих данных.

Борис Долгин: Существует довольно сильное непонимание между людьми, смотрящих на эту проблему с разных сторон. Для человека из мира данных  важнейшим условием корректной публикации является создание инструмента, с помощью которого другая организация  в дальнейшем сможет проверить достоверность информации. Вполне классическая уже для научных публикаций история, когда мы ставим сноски на любую цитату, любой тезис для того, чтобы за нами мог пойти любой исследователь и проверить так это или нет, все ли смыслы мы уловили.

Теперь представьте себе – вы гражданский активист, у вас есть некие задачи. Всегда есть иерархия задач. Предположим, вы представляете гражданскую инициативу, для которой работа с данными – это не первичная задача. Вы защищаете права граждан, вы помогаете собирать деньги для решения какой-то проблемы, вы пишете инструкции для того, чтобы людям было комфортнее и безопаснее жить. Вы исследуете что-то, но исследуете для начала в первичном классическом ключе. Вы не против поделиться информацией и данными, но вообще-то это не первая идея, которая у вас возникает. Если вы провели опрос для того, чтобы понять, как сейчас работают, скажем, с мигрантами, то ваша первая задача – помочь мигрантам, а не сохранить данные и т.д.  Как мне кажется, к нынешнему моменту эти две позиции начинают постепенно сближаться.

При этом типы документов и данных, которые вырабатываются гражданским сектором довольно разные. Мы попробовали подойти к их систематизации, к систематизации самого гражданского сектора. В этом плане есть необходимость обменяться мнениями о том, какие из данных, которые производятся, заслуживают особого внимания, настолько, что их важно не потерять при создании платформы открытых данных НКО.

Необходимо в диалоге с гражданскими структурами найти тот механизм, который позволит выбирать именно те типы данных, которые будут востребованы для повторного использования представителями гражданского сектора и обычными гражданами.

Василий Буров: Мне кажется, что поле мы обозначили. Вячеслав Иванович, вы про некоммерческий сектор, думаю, знаете больше нас всех вместе взятых. На ваш взгляд, насколько вообще у НКО есть те самые данные, которыми имеет смысл делиться, повторно использовать и что является сдерживающими факторами в этом?

Вячеслав Бахмин: Смотря, о каких данных идет речь. Давайте поговорим о тех данных, которые являются продуктом работы конкретной организации. Здесь есть и новизна, и востребованность. Мы говорим о продуктах, а не просто о текущих данных, которые любая организация производит и  поставляет.

Обмен такими информационными продуктами и их использование уже происходит. Просто масштаб небольшой и наша задача сделать так, чтобы обмен происходил эффективнее и чаще. У меня есть твердое убеждение, что любая информация, которую производит некоммерческая организация, должна быть открыта по определению. Эта информация, как и деятельность самой организации должна служить общественным интересам, и значит, должна быть открыта. При этом интеллектуальная собственность должна уважаться и любые публикации, использующие чужие данные должны содержать ссылку на первоисточник.

Каким образом можно стимулировать организации к публикации данных? С одной стороны, деятельность НКО в значительной степени зависит от финансирования внешних доноров. Важно, чтобы доноры в соответствующих договорах с организацией при выделении средств такие вещи оговаривали, что все созданные информационные продукты должны быть опубликованы. Это одна из мотиваций. Вторая мотивация работает в случае с организациями, миссия которых состоит в том, чтобы то, что они делают, становилось широко известно.

Что касается дублирования информация, про которое говорили. На самом деле – это не всегда так. Даже если что-то было сделано другой организацией возникает вопрос качества, вопрос актуальности. Иногда то, что кажется дублированием, на самом деле никакое не дублирование, а шаг вперед.

На мой взгляд, организации, которые начинают делать что-то, должны начинать с исследования этого поля. Они должны понять, что уже делалось, кем делалось, какие продукты доступны. И тогда то, что будет сделано ими, будет шагом вперед, а не повторением.

Василий Буров: Но для этого нужно, чтобы появилась такая культура, потому что сейчас она не сильна.

Вячеслав Бахмин: Это правда, сейчас очень часто мотивацией для того, чтобы выпускать информационный продукт является договор с донором, а не сама миссия организации

Василий Буров: Артем, как представитель одного из главных доноров – государства, как вы считаете, насколько возможно создать такую тенденцию, чтобы доноры стимулировали НКО к публикации открытых данных?

Артем Шадрин:  Я думаю, что это реально, у донора действительно есть право задать требования по раскрытию информации. И это правильное требование. Важно понимать, какого рода формулировку предложить о формате открытых данных: как минимум публикация информации, как максимум публикации по лицензии creative commons.

Второй аспект, который в связи с этим возникает – это не только публикация данных, но и мягкая координация проектов, которые получают финансирование со стороны государства. Можно попробовать таким образом снизить издержки доступа к информации для самих же НКО. Это могут быть как отдельные организации и центры, получающие поддержку, так и научные организации, образовательные проекты и центры в структуре университетов, которые занимаются прикладными исследованиями, работают в партнерстве с НКО и являются центрами компетенции. Это позволит не просто улучшить практики взаимодействия, но и делать это системно и  научно.

Василий Буров: Иван, немного вырвавшись из истории про мотивацию. Ведь кроме мотивации существует еще инфраструктура и компетенции. Насколько велик барьер с точки зрения компетенций, ресурсов, которые требуются от НКО, чтобы публиковать свои данные в форматах открытых данных?

Иван Бегтин: Действительно, у организации, которая занимается спасением животных, правозащитной деятельностью, экологическими вопросами может просто не быть технических компетенций по работе с данными. Это нормально. Для этого есть организации, которые выступают в роли ресурсных центров, которые готовы все это проделать.

Что касается компетентностного барьера, то по факту он не очень высокий. Это вопрос создания хороших обучающих материалов. Здесь есть другой барьер – для многих НКО база данных, которую они собрали, прямо личная. Они не хотят ее отдавать. Вот этот барьер, я бы сказал психологический скорее, нам важно преодолеть в среде тех, кто уже понимает, что такое работа с открытыми данными. А тех, кто не понимает, мы готовы учить и помогать им. Как сейчас мы уже помогаем госорганам публиковать данные вплоть до того, что говорим: “Если у вас есть какие-то базы данных, но нет компетенций, мы готовы прийти, помочь их преобразовать и опубликовать”.

Василий Буров: Дмитрий, интересен ваш взгляд с другой стороны, с позиции НКО, которое производит данные, делает одни из самых интересных проектов в этой области и делает системно. Для вас насколько важна тема раскрытия по стандартам открытых данных и последующее использование данных?

Дмитрий Кокорин:  Я считаю, что эта тема намного сложнее и для нас, и для сектора в целом. Например, мы говорим, что доноры пропишут требования о публикации данных в правилах предоставления финансирования. Очень легко прописать такие правила, не распознавая всех сложностей.

Сложность эта близка к тому, как работает с данными коммерческий сектор. У любой коммерческой компании есть резоны для того, чтобы с какими-то типами данных работать как open source, инвестировать в разработку открытых продуктов. Но точно также у них есть бизнес-процессы, которые связаны с секретными данными, с данными в которые были вложения как в интеллектуальную собственность, с персонально идентифицируемыми данными.

Этика исследования не только в том, чтобы ссылаться на источники, но и часто в том, чтобы уничтожать ссылки на персонально идентифицируемые данные. В любой правозащитной организации этот вопрос стоит очень остро. Стоит одновременно задача совершенно другого типа, требующая огромной грамотности сотрудников, о защите определенного типа данных, о том, какие данные и как готовятся к публикациям.

Думаю, что стимулирование здесь должно быть совершенно другое. Мы должны показывать, что публикация данных полезна для целей самих НКО, для продвижения их результатов, для распространения идей. Во многих случаях для самих НКО более успешной стратегией будет такая публикация данных, но принудительность, мне кажется, повышает риски для НКО.

Василий Буров:  А может ли быть здесь какая-то модель? У социологов есть похожая проблема — даже до появления закона о персональных данных социологи некоторым образом договорились, как они работают с персональными данными.

Вы сейчас говорите с позиции очень ответственной организации, которая имеет долгую историю и богатый опыт, но, допустим, возникает новая организация, которая еще не наработала этот опыт. Ведь может же быть и обратная ситуация —  организация опубликовала данные не потому, что заставили опубликовать, а опубликовала что-нибудь лишнее из своих соображений.

Дмитрий Кокорин: Я как социолог, это очень хорошо понимаю. Действительно, люди этим озабочены, просто в сообществе социологов есть долгий длинный разговор о профессиональной этике.  Возможно, надо создавать некий внутренний стандарт. Нужна классификация, четкое понимание, что есть данные, которые связаны с текущими процессами и не могут быть опубликованы, а есть данные, которые должны быть открытыми.

Я хочу еще раз заострить одну вещь. Когда мы создаем некоторую институциональную рамку для чего-то, в законах, подзаконных актах или условиях  грантов и так далее задаем требования, то эту сложность очень легко потерять. У любой институциональной вещи есть намеренные и непреднамеренные последствия. Очень просто любые организации с чувствительными данными, если это не прописать очень подробно, отрезать от такого типа финансирования. Когда мы говорим о юридически значимых определениях, очень важно здравый смысл не терять.

Борис Долгин: Нет никаких сомнений, что там, где речь идет о правозащитной части деятельности и о персональных данных контрагентов правозащитника, защита должна быть не меньше, чем во всех случаях защиты свидетеля.

Другой вопрос, что методическая часть должна быть разработана: что должно быть закрыто и что должно быть открыто. Практически любая гражданская структура будет иметь этот вопрос барьера между персональными данными и деперсонализированными данными, обобщенными данными, но это вряд ли должно мешать самой идее открытости.

Василий Буров: Есть ли представление у нас всех, какие данные НКО обязательно должны публиковать в формате открытых данных, чтобы это приносило пользу? Есть ли разница и приоритет в использовании документов, информации, данных?

Артем Шадрин: Мне кажется очевидным, что персональные данные не должны публиковаться: и то, что формально является персональными данными, и то, что близко к ним по конфиденциальности.

Что  должно публиковаться? Во-первых, должно публиковаться все, что изначально задумано быть публичным. Если организация издает сборник, открытый для всех желающих, то по идее это должно быть для всех желающих доступно онлайн. Любая аналитика, не содержащая конфиденциальных данных, должна быть опубликована. При этом не значит, что каждую бумажку нужно публичить. Совершенно не обязательно публиковать черновики, если НКО не хочет, чтобы информация была доступной для общего пользования, пока она не получила окончательную верификацию.

Во-вторых, это данные об организациях, как минимум, финансовая отчетность. Есть обязательная отчетность перед Минюстом, которая публикуется на его сайте. Какие-то вещи по нефинансовой отчетности должны быть доступны. Понятно, что нефинансовая отчетность добровольная. Все остальное, это грубо говоря, по воле организации. Мы уже обсуждали, что в общем-то это должно быть неким стандартом, что нужно двигаться в сторону открытости. Для большей прозрачности организаций, чтобы государство и частные доноры могли знать эту информацию. Безусловно, нужно детально обсуждать разные требования к разного типа организациям. Совершенно не обязательно полностью раскрывать источники финансирования.

Тенденция в том, чем более открыта организация, тем больше к ней доверия. Мы хотим, чтобы социальный капитал НКО увеличивался. В эту сторону надо двигаться и здесь мы рассчитываем на инициативу со стороны самих НКО.

Вячеслав Бахмин: По поводу того, что публиковать, а что не публиковать — речь идет только о результатах деятельности НКО, о продуктах, которые по определению должны быть публичным. Такие продукты, которые сделаны на основе донорских денег. Они должны обязательно публиковаться, мне кажется. И это может быть предусмотрено в договорах. Что касается остальной информации, то она должна публиковаться только тогда, когда сама организация это хочет сделать. Это не должно никак регулироваться.

К вопросу мотивации – мы говорили про то, что доноры могут мотивировать, миссия организации может мотивировать. И третье — законодательство может мотивировать. Как раз третий вариант очень опасен. И я согласен, что здесь больше рисков, чем чего-то положительного.

Виталий Новоселов: На мой взгляд, организации, получающие или претендующие на получение государственных денег в той или иной форме, обязаны публиковать открытые данные. Если деньги государственные, значит налогоплательщики должны иметь право получить информацию, позволяющую оценить эффективность этой организации. И публично высказывать свое мнение о том, стоит ли эту программу финансировать Фонду президентских грантов или программам поддержки НКО.

Наверное, тот же критерий должен быть применен и к организациям, которые публично собирают деньги через краудфандинг. Это публичный сбор денег, поэтому и должна быть публичная отчетность, показывающая эффективность сбора этих денег.

Мой опыт работы с разными проектными заявками показывает, что очень часто хорошие и довольно эффективные проекты не обладают ресурсами для того, чтобы публиковать свои продукты, создавать соответствующие сайты и даже поддерживать социальные сети. В этом смысле, на мой взгляд, был бы очень полезен некий сервис, который был бы предоставлен НКО, который в простой форме поможет эти информационные продукты своей деятельности публиковать. Такой ресурс на самом деле был бы полезен.

Дмитрий Кокорин: Мне кажется, у термина открытость есть такая внутренняя проблема. Термин открытости в общественном сознании – это такой интернет «нулевых», когда все подряд публикуется. Но мы все время говорим о том, чтобы другую социальную практику продвигать – практику структурно продуманной публикации под определенными лицензиями в определенных форматах. Надо эту структурность  продвигать, это порядок в данных, а не только открытость. Для этого нужна продуманная PR-стратегия.

Василий Буров: Благодарю всех участников дискуссии!