24 февраля на платформе Clubhouse дата-журналисты и обсудили, что такое, по их мнению, дата-журналистика и как это направление развивается в России и мире.
Спикеры: дата-журналист Андрей Дорожный, журналистки медиа «Важные истории» Алеся Мароховская, Ира Долинина, Соня Савина, дата-журналист Тинькофф — журнала Алексей Смагин, визуальный и дата-журналист, BI-разработчик, создатель школы «Инфографика BY», Tableau Consultant Вадим Шмыгов, руководитель дата-отдела Gazeta Wyborcza (Варшава) Вадим Макаренко, ex-руководитель Студии инфографики ТАСС Алексей Новичков, дата-журналистка из Германии Натали Забловский, журналистка дата-отдела «Новая газета» Катя Б-О.
Разговор бережно конспектировала Ксения Орлова (Инфокультура).
Что такое дата-журналистика?
Алексей Смагин:
Я говорю студентам, что весь мир — это данные. Нужно уметь находить одинаковые свойства у объектов и их анализировать. Это могут быть банально предметы на столе, у которых есть вес и размеры. Если мы будем изучать такие свойства и опубликуем результат в медиа, — это и есть журналистика данных.
Чем занимается дата-журналист?
Алеся Мароховская:
Представим как метафору: можно взять интервью у человека, а можно взять интервью у данных.
Андрей Дорожный:
В случае дата-журналистики данные — основной источник информации для нашего материала. А в основе всего лежит результат анализа данных.
Ира Долинина:
Термин «дата-журналистика» со временем отпадет, так как скоро все привыкнут к тому, что данные — один из источников информации в классической журналистике. Дата-журналистика — это просто журналистика. Просто пока в силу того, что не все так технически подкованы, чтобы «общаться» с данными, мы это как-то выделяем и объясняем.
Алексей Новичков:
В будущем работа с данными станет компетенцией обычных журналистов. Так же как и с дизайнерами — создание дата- и генеративных визуализаций. Тут нужны и менеджерские компетенции, так как этот процесс работы с данными нужно организовывать и контролировать.
Вадим Макаренко:
Мы в нашей газете пришли к тому, что данные должны разбавляться героями и историями.
Вопрос от Вадима Шмыгова:
Любой журналист должен владеть Python. Так ли это?
Вадим Макаренко:
Для содержания дата-отдела необходимо много ресурсов (в т.ч. финансовых). Есть редакции, которые готовы найти 5-6 человек, каждый из них будет специализироваться в чем-то конкретном, а есть редакции, где достаточно 2-3 человека — универсальных солдата.
Алексей Смагин:
Не могу согласиться с тем, что программировать нужно всем журналистам. Даже если взять тех же программистов, то мало кто умеет делать всё и сразу. Есть программисты, которые занимаются мобильными приложениями, есть программисты, которые делают сайты, есть программисты, которые пишут инструкции для станков. Вот и у журналистов так же — есть много разных возможностей, чтобы себя проявить, и это не обязательно работа с данными.
Алексей Новичков:
Позиция о питоне (Python прим.ред.) при работе с данными — это не работа в области программирования, можно обойтись обычными табличными редакторами. Раньше было достаточно карандаша и блокнота, но эволюция двигается таким образом, что у журналиста появляются новые обязательства: уметь работать в текстовых редакторах, кодить и анализировать данные.
Андрей Дорожный:
Данные — это только инструмент для создания историй. Не менее важен навык сторителлинга.
Алеся Мароховская:
Например, создавая дата-материал, мы в «Важных историях» не ставим перед собой цель получить именно визуализацию на основе данных. Визуализация — сам по себе как продукт — это не самоцель. Цель — получить историю, а как ты ее расскажешь — уже не так важно. Любой наш материал может не содержать ни одной визуализации и состоять только из текста.
Вопрос от Кати Б-О:
Как часто у вас получается история на данных?
Алексей Смагин:
Это зависит от формата материала. Если это исследование, где нам важно получить определённый результат, есть большой риск провала. Так, в «Новой газете» у меня примерно 60% работы уходило «в стол». В Т—Ж мы выпускаем почти все материалы, над которыми работаем, потому что просто описываем жизнь россиян вне зависимости от выводов, которые обнаружили в данных.
Вадим Макаренко:
The Economist — самый интересный дата-отдел. В большинстве случаев они делают истории на данных в формате фиксации реальности и того, как она меняется.
Вопрос от Иры Долининой:
Как сэкономить ресурсы и снизить риск того, что ты долго работаешь над данными, но не получаешь материал на выходе, либо получается совсем минимальная история?
Алеся Мароховская:
Если я трачу на это больше определенного времени — выкидываю.
Алексей Смагин:
Хороший формат — визуальный эксплейнер. Можно взять уже существующее научное исследование или известную ситуацию и представить её в форме, понятной для читателя.
Алексей Новичков:
В любой непонятной ситуации делайте дата-арт. Бывают ситуации, что ты так давно работаешь над историей, что класть «в стол» нет никакой возможности, поэтому выход — сделать красивую визуализацию. Это сторителлинг для людей, которые визуально потребляют контент.
Вадим Макаренко:
Например, у вас была гипотеза — она не оправдалась. Тогда сходите в соседний отдел, кому эта история может быть интересна. Также мы даем себе сроки, и если в эти сроки не получается — мы идем дальше.
Вопрос от Любови Поповец:
Нет ли у вас ощущения, что в российских редакциях чаще ищут классических журналистов, которые умеют брать интервью, а в зарубежных — тех, кто владеет техническими навыками и умеет программировать?
Алексей Смагин:
Это не совсем так. В западных редакциях востребованы и классические журналисты, однако там рынок дата-журналистики лучше сформирован — есть больше мест, куда можно пойти. У нас же редакции не понимают, что такое данные, зачем с ними работать. Но ситуация меняется, и сегодня она уже лучше, чем года два-три назад.
Вадим Шмыгов:
Важна экономическая составляющая, многое зависит от бюджета редакции.
Натали Забловский:
В Германии дата-журналист — это тот, кто ищет данные, обрабатывает данные и делает графики. А еще есть редактор, кто пишет текст и делает из этого историю.
Катя Б-О:
В российских СМИ из-за новых форматов работы есть некоторая проблема: дата-журналисты vs. журналисты традиционных СМИ. Не все понимают, зачем работать с данными и как.
Алеся Мароховская:
Важен масштаб. Мы пишем истории (любые, и дата-ориентированные, и нет) с двух взглядов: орлиный и муравьиный. Всегда важна история и не важно из чего она выходит, из работы с данными или беседы с человеком. Главное найти клевую историю и рассказать ее.
Вопрос от Натали Забловский:
Получила ли журналистика данных большее развитие, если бы основывалась на имеющихся данных?
Вадим Шмыгов:
Журналисты и рады поучиться новому. Но у них текучка. Им нужно три текста, сходить на две конференции, и даже времени на обед нет.
Ира Долинина:
Можно исходить из имеющихся данных. Это двусторонний процесс. Что я хочу узнать? И тогда ищу данные. Или есть массив данных, и мы думаем, какие вопросы к нему задать. Какие ситуации чаще происходят?
Алеся Мароховская:
По моему опыту, когда есть повестка и идея, то чаще всего работа над материалом заканчивается успехом, чем в случае, когда ты просто находишь датасет и решаешь в нем покопаться без какой-то цели.
Вопрос от Елены Савиновой:
Действительно ли, по вашему опыту публикация методики и исходных данных повышает доверие к материалу?
Вадим Макаренко:
Когда ты открываешь кухню своей истории, то люди, которые работают в этой области, начинают оспаривать методы, которые ты использовал, и выводы, к которым пришел. Эксперты не любят, когда журналисты — дилетанты, — приходят в их область. Если ты добился конкурентного преимущества тяжелой работой, не надо облегчать другим жизнь.
Ира Долинина:
В Важных историях принципиально другая позиция. У нас, например, есть еженедельная рассылка с крупными госконтрактами. Наши журналисты получают ее на почты одновременно с остальными. То есть конкурентного преимущества у нас нет, хотя этот ресурс создан нами. Также у нас есть функция «фактчек» у каждого материала, где мы публикуем данные и пруфы, на основе чего мы сделали те или иные выводы. И еще мы публикуем обучающие видео в нашей Мастерской: рассказываем, как использовать разные инструменты в работе, делимся лайфхаками. Мы за кооперацию, а не за конкуренцию.
Алексей Новичков:
На основе дата-журналистских публикации люди иногда принимают решения. Поэтому нужно иметь сноску о методологии и данных.
Натали Забловский:
Журналистика данных как сфера близка к научной сфере. Поэтому приветствуется публикация методики создания материала.
Андрей Дорожный:
Проблема с методикой в том, что ее поймет маленькая доля всей аудитории, но это самая критичная и вдумчивая часть.
Сергей Кадомский (слушатель):
Публикация методики попадет в ту экспертную аудиторию, которая разбирается в теме, что может дать импульс развития дата-журналистики. Когда есть возможность, описывать методику, инструменты источники, публиковать код — будет плюсом.
Где вы берете данные?
Катя Б-О:
«Портал Росстат — вызывает у меня чувство отторжения и лютой ненависти». Данные и статистику по социалке можно найти на сайтах госведомств, которые отвечают за ту или иную область.
Соня Савина:
Хочу защитить Росстат. Можно найти статистические формы и запросить данные у Росстата, объяснив зачем, для какой статьи. Например, мне очень помогли и присылали данные по нужным статистическим формам. Также есть платформа «Если быть точным», где собираются и публикации данные о социальных проблемах.
Алексей Смагин:
Иногда нужно мыслить нестандартно, чтобы найти источник данных. Например, статистика заболеваемости ковидом — поисковые запросы; популярность человека — данные Википедии. Многое можно узнать текстов судебных решений; данных соц. сетей: анализа хэштегов, комментариев и др.
Алеся Мароховская:
Работая над расследованием «”Я свидетель!” Кто помогает полицейским фальсифицировать уголовные дела за наркотики» , я собирала данные из судебных решений. Для этого использовала библиотеки Selenium и немного BeautifulSoup, регулярные выражения, библиотеку для обработки текстов на естественном русском языке «Наташа».
Вопрос от Алексея Сидоренко:
Как стать дата-журналистом и каких форматов обучения не хватает?
Ира Долинина:
Начинающим и продолжающим дата-журналистам не хватает рабочих мест. Проще найти работу в сферах аналитики данных, визуализации, IT. А вот конкретно дата-журналистам, которые хотят заниматься общественно значимыми темами, не хватает мест в российских редакциях. В итоге можно научиться многим скиллам, быть уже overqualified, но столкнуться с тем, что в российских редакциях нет ресурсов и рабочих мест.
Алексей Смагин:
Помогают хакатоны — дружественная атмосфера, реальные задачи, менторы, которые помогают найти данные.
Андрей Дорожный:
Есть секретная механика — предлагать свои идеи и материалы изданиям. Мне пока никто не отказал. Поддержу формат хакатонов — они очень прокачивают.
Вопрос от Натали Забловский:
Как изменилась ваша работа при коронавирусе?
Алексей Новичков:
Для меня 2020 год прошел под флагом «автоматизация».
Андрей Дорожный:
Главный вывод пандемии — проблем с инфоповодами не бывает.
